Сказка Петра Ершова – это не только обязательное название в детском чтении, миллионные тиражи и красочные иллюстрации. Это в определенном смысле еще и символ связи между Сибирью и столицами. Молодой студент из Тобольска Пётр Ершов сочинил свою сказку, приехав на учебу в Санкт-Петербург. А самое удачное воплощение ее на балетной сцене появилось уже в советское время — в Москве, в Большом театре, для которого замечательную партитуру написал Родион Щедрин.
Версия балета, представленная в пятницу, 13-го в Новосибирске, восходит к московской постановке, но благодаря использованию новейших технологий имеет современное лицо, притягательное для зрителей эпохи видеоклипов. Год назад, опираясь на сохранившиеся видеофрагменты и собственную память, хореографию Александра Радунского восстановил балетмейстер Михаил Мессерер, кстати, в юности сам участвовавший в спектакле. Сначала он сделал это в петербургском Михайловском театре: его соавторами были художник Вячеслав Окунев и видеорежиссер Глеб Фильштинский, у которых получилось создать единое целое из традиционных живописных декораций и завораживающего и динамичного медиа-контента. Полёты и волшебные превращения в спектакле не менее убедительны, чем бытовые сцены.
На небольшой сцене Михайловского масштабному и супер-красочному спектаклю немного тесновато. В НОВАТе постановка, что называется, задышала полной грудью: тут есть пространство и для компьютерных полетов под облаками, и для отчаянно радостной пляски на планшете сцены. Михаил Мессерер репетициями новосибирских танцовщиков руководил дистанционно из туманного Альбиона, добиваясь четкости хореографического рисунка и чистоты позиций посредством видеосвязи. Однако непосредственно репетиционным процессом в качестве режиссера-постановщика управлял Владимир Кехман, недавно получивший режиссерский диплом ГИТИСа. Его задачей было обеспечить связность и выразительность действия. Так что теперь можно сказать, что в НОВАТе, где он ранее был генеральным директором и худруком, состоялся его профессиональный режиссерский дебют.
«Конек-Горбунок» в Новосибирске – это очень зрелищно, очень понятно и очень весело. С одной стороны, это традиционный классический балет с высокой ансамблевой культурой. С другой – действие, родственное драматическому театру, где каждая мизансцена требует тщательной проработки, а характер – красноречивых индивидуальных акцентов. Очень важно оба потока вплести в общий цветастый ковер, причем так, чтобы не было прорех и белых ниток. Конечно, очень помогает музыка. Оркестр под управлением Павла Сорокина звучал отлично, в музыке было и веселье, и удальство, и сарказм. Вероятнее всего, эта бьющая через край музыкальная стихия в конечном счете и определяет способ существования артистов на сцене. Если отдаться музыке, танец и «не-танец» не соперничают, а оттеняют друг друга.
Совершенно неожиданно — на балетной сцене дебютировал известный актер театра и кино Марат Башаров, представший на премьере одним из центральных персонажей – Царем, и сделал это блистательно. Разложить «по полочкам» характер невозможно; самодур? – да! тиран и сумасброд? – конечно. При этом отрицательный, как ни крути, персонаж у него выглядит симпатичным, забавным и почти родным. В какой пропорции в этой сценической работе смешались ирония, сочувствие, наблюдательность, музыкальность? Вряд ли сам артист ответил бы на такой вопрос. Когда аплодисменты отзвучали, я задал ему вопрос попроще:
— Марат, скажите, накладной живот не мешает танцевать?
Марат на минутку задумался.
— Знаете, когда я катался на коньках, — видимо, речь об успешном выступлении в популярном телешоу — у меня была партнерша, и если приходилось падать, её мягкое тело смягчало падение. Получается, что в балете накладной живот компенсирует отсутствие партнерши.
Действительно, воссоединиться с Царь-девицей Марату Башарову-Царю не удалось. Как и положено по сюжету, он прыгнул в кипящий котел, выбраться оттуда не смог и позже, как предполагают зрители, был похоронен у кремлевской стены. А Царь-девицы в НОВАТе – в двух разных составах – очень привлекательные и профессиональные: Ольга Гришенкова и Анна Гермизеева вполне могут быть объектом страстного желания.
Но, на мой взгляд, на отсутствие партнерши артисту жаловаться не стоит, ибо в тандеме с ним работает еще один выдающийся мастер – и тоже в очень непривычном для себя амплуа. В роли царского конюшего и спальника выступил Леонид Сарафанов, недавно возглавивший балетную труппу НОВАТа. Один из самых изысканных балетных принцев своего поколения, склонный к рефлексии интеллектуал, мастер лаконичной хореографической миниатюры перевоплотился в кривоногого, горбоватого, гнусноватого и подловатого… язык не поворачивается сказать боярина — в мужичка. И хотя Леонид Сарафанов и прежде уже пробовал себя в характерных ролях, здесь его преображение настолько неожиданно и радикально, что только ради этой роли спектакль стоит зрительского внимания.
Впрочем, будем справедливы — главным героем балета является все-таки… нет, не Конёк-Горбунок: Елизавета Аношина и Екатерина Лихова в той партии выступили достойно – легко, грациозно. Но в центре действия – и на сцене фактически с первой до последней минуты – крестьянский сын Иван. Поздравим новосибирский театр с тем, что там есть артисты, которым эта роль — трудная, требующая виртуозности, выносливости и, если хотите, безбашенности – пришлась в пору. В двух первых спектаклях были очень разные, непохожие Иваны. Опытный Роман Полковников, статный и курпулентный, продемонстрировал танец размашистый и мощный. Не менее интересен был молодой Никита Ксенофонтов: танцовщик миниатюрный, совсем не героического сложения, он показал своего героя юным, доверчивым и мягкосердечным. Симпатию к этому сказочному, и в то же время такому живому персонажу зрители наверняка сохранят надолго.
По материалам: www.mk.ru
