Фото: Геннадий Черкасов
О том, что еще вчера здесь шел ожесточенный бой, говорит каждый квадратный метр на подходе к городу. Недавно отстроенный и даже не успевший начать работу контрольно-пропускной пункт со стороны Луганской народной республики уничтожен полностью. На асфальте разбитые стекла, на фасадах изуродованных модульных конструкций следы пуль, повсюду стреляные гильзы и неиспользованные патроны.
Отступая, противник подорвал бетонный мост, отделявший Счастье от ЛНР. Одна его часть полностью разрушена, но на уцелевших опорах остались прикрепленные к ним ящики с тротилом. Как пояснили военные, взрывчатки здесь несколько тонн. А значит, саперам предстоит еще много тяжелой работы. И пока она не закончилась, добраться до Счастья можно лишь на импровизированном пароме.
Картина на другом берегу не менее ужасающая. Следы крови на асфальте. Неразорвавшиеся снаряды, сгоревшая военная техника, брошенная впопыхах амуниция: подсумки, каски и бронежилеты. От КПП на въезде в Счастье остался лишь металлический каркас и груды битого стекла.
Жилые дома, расположенные вблизи боестолкновения, зияют черными глазницами выбитых окон.
— Все будет хорошо теперь. Все будет хорошо, — утирая слезы, успокаивает себя Елена Игоревна, жительница одного из пострадавших домов. — Кому она нужна эта война проклятая? Я помню в школе у нас был учитель истории, Великую Отечественную войну прошел, там руки лишился, он когда про войну нам рассказывал, всегда говорил: «Да больше такого не будет». Мы в жизни бы не подумали, что это может происходить.
Местные рассказали, что перед отступлением бойцы вооруженных сил Украины обстреливали жилые дома. Теперь в Счастье нет ни электричества, ни газа, ни воды. Готовить еду приходится на самодельных сложенных из кирпичей печках прямо рядом с подъездом.
— Они специально минировали гражданские объекты, — сетует житель Счастья, мужчина средних лет по имени Андрей. — Гранаты в канал кидали. Здесь стояли харьковчане из «Айдара» (запрещен в РФ. – «МК») и военные из Луцка. Последние более-менее адекватные были, порой сами айдаровцев мордой в пол клали, когда те бесчинствовать начинали. Но все равно тяжело было. Спасибо вам, ребятки, что пришли, — обращается мужчина к военнослужащим Народной милиции. — Я пойду, хоть горячего чего-нибудь поем. Пять дней не ел.
Несмотря на то, что расположенные ближе к центру дома уцелели, люди предпочитают находиться на улице, где можно пообщаться с соседями и узнать хоть какие-то новости. Мобильная связь по городу перестала работать.
— Как же я вам рада, — со слезами на глазах, обращается к военным пожилая женщина. — В ноги хочу поклониться. Мы как в аду здесь жили, люди лишнее слово боялись сказать, потому что доносы друг на друга писали. Как в 1937 году. Нацики творили, что хотели, а мы даже в полицию боялись пойти. Они же все между собой повязаны. Нажалуешься, так потом только хуже будет. Знаю, что и забирали, и пытали людей. Я все эти годы боялась с родственниками из Луганска общаться, потому что вычислят, узнают и все тогда.
— Ой, — вдруг резко останавливает сама себя пенсионерка. — Вы только не снимайте меня, и детей не снимайте…
Сидящие рядом с женщиной двое мальчишек сразу же ожививляются от повышенного внимания прессы.
— У нас здесь танки ездили и стреляли, — опережая старшего брата, спешит поделиться восьмилетний мальчонка.
— Испугался? — интересуюсь у юного собеседника.
— Немного, — смущаясь признается малец. — Но уже не боюсь. Здесь же русские теперь.
Счастье, ЛНР.
По материалам: www.mk.ru
