Кадр из фильма «Жизнь Иванны Яптунэ». Фото предоставлено пресс-службой фестиваля.
Московские показы должна была открыть картина «Жизнь Иванны Яптунэ» (Россия—Норвегия—Финляндия—Эстония), снятая уроженцем Гватемалы Ренато Боррайо Серрано. Он учился во ВГИКе и Школе документального кино и театра у Марины Разбежкиной и Михаила Угарова, живет в Москве. В 2017 году Ренато был отмечен на «Артдокфесте» за изумительный автобиографический фильм «Кино для Карлоса». Его нынешняя героиня — ненка Иванна, мать пятерых детей. Она очень красивая и, как и ее предки, живет в тундре, разводит северных оленей, а потом переезжает в обычный многоквартирный дом в Дудинке. Дети живут, как в поле трава. Старшая дочка ест на четвереньках. Потом ее увезут в интернат, как и многих других детей, и там она затоскует по дому. Мальчик прикуривает для матери сигарету. Смущает это только зрителей, не героев. Вместе с матерью дети ловят рыбу и рассчитывают только на себя. Пособие, которое получает Иванна за четверых детей, — 8 тысяч. Живи — не горюй. Муж появится только в городской жизни. С ним Анна Геннадьевна, она же Иванна, начала встречаться в 14-летнем возрасте. Он вечно во хмелю, но это не причина для нелюбви. Иванна опять беременна. Фильм очень красиво снят — настоящее кино для большого экрана. Кадр сверху, где ребенок уснул на полу, а на столе ближе к камере лежат три рыбины, — настоящий шедевр. И столько любви к людям, жизнь которых наверняка и для режиссера как катастрофа.
Кадр из фильма «Бабий край». Фото предоставлено пресс-службой фестиваля.
«Бабий край» Елены Жигаевой снят в старинном Солигаличе с заброшенной церковью, построенной когда-то для тюрьмы. Женщины там трудятся в сапогокатальном цехе, вручную валяют валенки. Работа очень тяжелая. Обычный день женщины: утро, садик, работа, опять садик, дом. Работницы сохраняют старинный промысел. Они — опора нации. Их мир лишен мужчин. Да и зачем они нужны? Принцип «хоть плохонький, но мужичок» там не проходит. «Зачем еще один ребенок?» — рассуждают героини. Главное, что дети их одеты и накормлены. «Мне кажется, я нормально живу. Было и хуже». «Даже если принц недоскачет, мы своих детей поднимем сами. Даже мысли нет, что мы не сможем». «Я никуда не поеду. Мне здесь хорошо» — на том и стоим. Вся страна на этом держится.
Кадр из фильма «Девушка с изюминкой». Фото предоставлено пресс-службой фестиваля.
Но есть и совсем другие женщины. «Девушка с изюминкой» Ильи Попенко из Нью-Йорка о 50-летнем русско-американском поэте, соцработнике и эмигранте из Киева Алексе Гальпере. Живет он в Бруклине. Его бывшая невеста Дженни Курпен — из России. Как он скажет, она наполовину еврейка, наполовину мавританка и русская националистка. Жила в доме Высоцкого на Большом Каретном. До Америки Саша (Алекс) ее так и не довез. Когда он впервые приехал в Москву, почувствовал себя звездой богемы. Если в Америке женщины обходили его стороной, то тут девушка из-за него порезала вены. Поэт из США — это в Москве серьезно. Однако невеста бросила Сашу перед свадьбой, а потом вышла замуж за маньяка Петера Мадсена, расписалась с ним в датской тюрьме, где он отбывал пожизненный срок. Так Саша стал знаменитостью, попал в криминальные сводки. Скромная и трогательная картина с очень интересным героем, зачитывающим свои стихи с экрана мобильного, рассказывающего родственникам и знакомым о необычной экс-невесте из России, — еще один неординарный взгляд на нашу страну.
Героем «Я живу в зоопарке» выпускника ВГИКа Владислава Зайцева стал современный помещик. Он живет и работает в Москве, а в родное село приезжает на выходные. Там он обустроил райский уголок с часовней и зоопарком. Стены большого дома украсил картинами в национальном стиле, своими портретами в мордовских костюмах. Его детство, судя по всему, было скудным. Теперь он воплотил мечты о счастливой жизни не для себя даже, а для приемных детей, которых видит во время кратких наездов. Дима и Гена живут как в зоопарке, среди журавлей и павлинов, зубров и верблюдов, рядом с волком. Они усердно занимаются у балетного станка в специально оборудованном классе. Для этого нанят учитель кавказских танцев. Мальчики учат немецкий и мордовский языки, чтобы с гордостью произнести: «Я — мордвин» и рассказать миру о своей счастливой жизни. Принцип строгого мужского воспитания — не хвалить. Спустя пять месяцев «воскресный папа» сдаст Диму обратно в детский дом. Гена останется без брата в золотой клетке. С его участием запишут ролик на немецком языке о прекрасном детстве, собственного мнения о котором мальчик пока высказать не может, как и распорядиться своей жизнью. Смелая и честная картина, каких давно во ВГИКе не было.
Арт-фильм «Высотная болезнь русского пограничника» Данилы Липатова — видеодневник, в котором в очень своеобразной форме зафиксированы этапы восхождения на Пик коммунизма на Памире. «Люди не горы, им нужно спать», — прозвучит с экрана. Человек как песчинка на фоне величественной природы. Титры сообщают, что Афганистан — в нескольких шагах. Стоит перейти реку — и ты за границей. Афганистан черно-белый и голубой, с «синим языком ледника», не страна — фантом. На снег выкладывают спелую дыню, и это совсем уже что-то нереальное, особенно в отблесках нашего общего прошлого, которое принесло столько потерь.
Еще одно путешествие — в Саратов, где жил автор романа «Что делать?» Николай Гаврилович Чернышевский. Фильм «Вере Павловне снится сон» выпускницы Школы документального кино и театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова рассказывает о его героине Вере Павловне, которая никогда не была в Саратове, руководила швейной мастерской в Петербурге. Вместе с Чернышевским мы оказываемся в его родном городе, который сильно изменился, и знаменитый писатель смотрит на него нашими глазами. Саратов со своими скелетами и андеграундом, какой-то не явной жизнью, оказывается очень привлекательным. Это неординарное художественное видение документальной реальности.
Кадр из фильма Solo Фото предоставлено пресс-службой фестиваля.
«Отдельный номер» программы — «Solo» Ольги Панкратовой. На редкость красивый и даже слишком красивый фильм рассказывает о представителях самых разных танцевальных направлений — от артистов Большого театра до танцоров контемпорари, тех, кто исповедует (не меньше) искусство хип-хопа, вога, крампа. Все эти очень молодые люди рассказывают о том, каким был их путь к танцу, о собственных травмах, рефлексиях, преодолении. И дело тут не только в технике и вдохновении, но в миропонимании, своего рода идеологии, существование которой иногда приходится отвоевывать. Создается образ поколения — очень талантливого, со своим особым взглядом на многие вещи, — которое вселяет надежду.
По материалам: www.mk.ru
