Фото: Лина Корсак
Приключения начались практически сразу. Буквально через двадцать километров от Луганска наша резвая «Газель» дала сбой. От вентилятора отлетела лопасть, которая пробила радиатор. Двигаться дальше возможности не было, и нам ничего не оставалось, как вернуться на ремонт. Честно признаться, в тот момент мои нервы изрядно напряглись.
«А что будет, если ее не починят? Когда еще выпадет шанс съездить в Изюм?» — крутилось в голове все два с половиной часа, пока механики что-то откручивали, прикручивали, ковыряясь под капотом.
Едва все детали были заменены — мы запрыгнули в машину и помчались догонять колонну. Планы поспать рухнули сразу, едва закончилась нормальная дорога. «Газель» подпрыгивала на ямах, оправдывая свое название, и периодически мне хотелось надеть шлем прямо в машине, чтобы не воткнуться головой в потолок.
Колонну «гуманитарного фронта» нагнали только после Сватово. Это была первая точка разгрузки гумпомощи для бойцов Народной милиции ЛНР. Отгрузив посылки, тронулись в путь, и вот уже вдалеке появился долгожданный указатель «Харьковская область».
Фото: Лина Корсак
Вопреки моим ожиданиям, дорожное покрытие здесь оказалось в идеальнейшем состоянии. Равно, как и первый город, через который пролегал наш путь. Если бы не блок-посты и периодически встречающаяся военная техника, вполне мирная обстановка.
— Это Купянск, — пояснил наш водитель Стас. — Как видишь, он полностью уцелел. «Укропы» оставили его без боя, тем самым спасли и людей и сам город.
Однако, несмотря на внешнюю тишь и благодать, ошибочно думать, что жизнь Купянска никак не изменилась за последние четыре месяца. С бензином проблемы. Цены в магазинах, как рассказали военные, выросли в разы, а вот с деньгами у местных дела обстоят не очень. Украина перестала выплачивать пенсии и пособия, ряд фирм и предприятий закрылись, либо еще не успели адаптироваться под новую власть.
О ценах. К примеру 92-й бензин в Купянске, который барыги без стыда и совести продают из канистр, стоит 40 гривен. Переводя на российские деньги — 80 рублей. Для понимания, в том же Луганске, откуда мы приехали, он стоит 39 рублей.
На выезде из города «боевой конь» вновь нас подвел. На этот раз «газель» закипела, что в принципе в тридцатиградусную жару было ожидаемо.
Пока водитель вновь колдовал под капотом, мы прятались в тени дерева.
— А у вас сухпайки есть? — детский голос прервал наши переговоры.
Трое пацанов лет десяти с надувными кругами для плавания под мышкой, с надеждой смотрели на собравшихся людей в форме.
— Не, парни, нет, — ответил один из бойцов.
— Как это нет? Вы же военные? — будто усомнившись в отказе, возмутился один из мальчишек.
— Ну, мы не такие военные, — рассмеялся наш водитель Стас.
Ребенок явно не оценил шутку и нахмурил брови.
— А деньги на мороженое у вас есть?
Пришлось дать мальцам мелочь, и они довольные умчались по своим делам.
Фото: Лина Корсак
— Месяц назад они вдоль всей дороги стояли, — пояснил Стас, не поднимая головы. — Машины военные встречали и сухпайки просили. А еще раньше здесь можно было бутылку водки на автомат выменять, а пачку сигарет на «броник» хороший. Люди подбирали все украинское добро, а потом ходили, предлагали.
На этот раз ремонт машины занял всего каких-то полчаса, и мы тронулись дальше. Чем ближе приближались к Изюму, тем все менее благополучные пейзажи открывались вокруг. Разбитые дома, сгоревшая военная техника, «вздыбившийся» от прилета снарядов асфальт.
Сам Изюм, с явно запечетленными следами прифронтовой жизни, не вызвал у меня того ужаса, который возникал при виде Мариуполя, Рубежного, Попасной и других городов, выжженных украинской артиллерией. А еще поражала тишина, абсолютно не совместимая с разрухой. Как рассказали провожатые, к счастью, последнюю неделю в городе, можно сказать, тихо. Обстрелы, конечно, еще есть, но их количество снизилось в разы. Равно, как и количество военной техники. Линия фронта отодвинулась дальше. Большинство людей возвращаются в свои дома, в городе дали электричество и воду, подвозят гуманитарную помощь.
— А где все жители? — интересуюсь у военных.
— Комендантский час пока не сняли. С 19 часов до 7 утра слоняться по улицам запрещено, а то можно уехать в комендатуру для объяснений. Это только на первый взгляд все тихо, украинские ДРГ — диверсионно-разведывательные группы — орудуют, будь здоров.
На ночлег было принято решение остановиться в расположении у военных. И безопаснее и удобства какие-никакие.
Ночь прошла тихо.
В 7 утра, как и обещал мой собеседник, город ожил. По дорогам рассекали гражданские машины с привязанными белыми тряпками, куда-то спешили велосипедисты, мирно прохаживались мамочки с колясками.
— Расскажите, как обстановка сейчас? — решила поинтересоваться у молодой пары, проходящей мимо меня.
— Ой, да что рассказывать? — отворачиваясь от камеры, засмущалась темноволосая девушка Екатерина в цветастом летнем платье.
Фото: Лина Корсак
— Тяжелая обстановка, — вместо нее решился ответить молодой человек, представившийся Сергеем. — Вот где-то с неделю хоть стало потише, меньше стреляют.
По словам мужчины, с продуктами в городе пока все непросто. Гуманитарную помощь привозят в ограниченном количестве. Те, у кого есть свое хозяйство, продают яйца, молоко, овощи. Однако купить что-то может далеко не каждый, с деньгами у людей дела обстоят еще хуже. Поэтому те, у кого нет наличных, вынуждены обменивать личные вещи на еду. Так и выживают.
— В самом начале украинская сторона как-то пыталась помочь людям?
— Говорят, что вроде вывозили на ту сторону, — осмелев, рассказывает Катя.
Во время обстрелов, со слов пары, люди прятались кто где мог — в подвалах частных домов, погребах, укрытиях. Централизованных бомбоубежищ не было.
На вопрос, что думают о произошедших переменах, молодые люди честно отвечают, что главное — чтобы все быстрее наладилось.
— Не важно, кто будет, — признается Сергей. — Я считаю, что русские и украинцы не должны быть врагами, мы разговариваем на одном языке, и у нас нет причин воевать. Все обычные люди хотят просто жить в мире.
Изюм, Харьковская область.
По материалам: www.mk.ru
