2 марта Новоайдар полностью перешел под контроль ЛНР.
На первый взгляд может показаться, что за бетонным забором клинической больницы, на базе которой разместился военный госпиталь, царит спокойствие и тишина. Но это не так. Нет ни одного дня, когда бы российским военным медикам не пришлось вступать в бой. Бой со смертью. И он не должен быть проигран.
По лабиринту больничных коридоров постовой провожает меня в кабинет командира 195-го отдельного медицинского батальона подполковника медицинской службы Хазби Макоева. Военврач о моем визите предупрежден, но все равно уточняет, кто я и откуда.
Убранство помещения в корне отличается от привычных врачебных кабинетов. Нет здесь ни плаката с костно-мышечной системой человека, ни бюста основоположника научной медицины Гиппократа. Зато в углу можно заметить пару бронежилетов и автомат Калашникова. Ситуации бывали разные, как рассказал мне офицер, приходилось и под обстрелами в подвалах оперировать.
Из рассказа командира узнаю, что российские военные медики прибыли в Новоайдар 2 марта, и уже на следующий день развернули здесь полноценный госпиталь, где начали прием пациентов. Прифронтовые будни начались без раскачки. С первого дня в госпитале функционируют реанимационное отделение, хирургическое и операционное на два стола.
— Есть и третий, резервный, на случай большого наплыва раненых, — уточняет офицер. — Сейчас мы вышли уже на тот уровень, когда сразу три хирургических бригады могут одновременно проводить сложные операции.
С помощью военных медиков на базе больницы удалось запустить аппарат компьютерной томографии, который был установлен, но из-за отсутствия специалистов, так и не приступил к работе.
Есть в госпитале и своя станция по переливанию крови, которая в течение суток регулярно пополняется донорской кровью.
Врач рассказывает, что изначально не все сотрудники новоайдарской больницы изъявили желание работать с коллегами в погонах, поэтому с приходом военных больничный персонал изрядно поредел. Что двигало этими людьми, известно лишь им самим. Может, то, что при украинской власти они оказывали медицинскую помощь не только мирному населению. На базе гражданской больницы лечили также участников боевых действий из числа военнослужащих вооруженных сил Украины — ВСУ. Обнаруженные в подвалах истории болезней и учетные журналы не оставляют никаких сомнений. А как лучшее подтверждение, сохранившиеся на дверях больничных палат в отделении таблички «Палата участникiв бойових дiй».
По словам подполковника, здесь располагалась медицинская рота 2-й десантно-штурмовой бригады ВСУ. Но все это в прошлом. Сейчас же, как отмечает военврач, с теми гражданскими коллегами, для кого призвание оказалось превыше всего, достигнуто полное взаимодействие. Гражданские врачи лечат мирных жителей, медики в погонах спасают жизни военнослужащих. Если возникает нужда — оказывают помощь друг другу.
— Поначалу к нам поступало много детей, пострадавших от обстрелов, — делится офицер. — Мы всем оказывали помощь, стабилизировали их состояние, а уже после ребятишек отправляли в детскую больницу в Луганск.
С первых дней начали поступать раненые. В некоторые дни, когда шли сильные бои — особенно много. Такие дни в памяти военных медиков останутся надолго. Переполненные «Уралы» и «буханки» — санитарные «уазики» — с эвакопунктов шли потоком, и почти все ранения были очень серьезными.
Хирургические бригады работали без сна и отдыха. Едва состояние пациентов становилось более менее стабильным, их тут же отправляли в луганскую областную больницу, чтобы освободить места для следующих.
Про коллег, работающих непосредственно в боевой зоне, или как еще их называют «медики переднего края», офицер рассказывает с особым уважением. В медицинских взводах, по словам подполковника, служат самые настоящие герои, проделывающие колоссальную работу. Эти люди оказывают первую медицинскую помощь под грохот рвущихся снарядов и под огнем вывозят раненых с поля боя, чтобы как можно быстрее доставить их в эвакопункт.
Везут на «мотолыгах» (бронетранспортер МТ-ЛБ), а порой и на обычных машинах. Про них никто ничего не знает, не пишет и не снимает видеосюжеты. Но именно благодаря каждодневному подвигу санитарных инструкторов и фельдшеров, которые бок о бок с наступающими подразделениями идут вперед, у раненых есть шанс выжить.
На мой вопрос, с какими ранениями им преимущественно приходится сталкиваться, военврач признается, что вопреки всем руководящим документам о санитарных потерях, 95% раненых поступают с минно-взрывными травмами.
Как пример, подполковник рассказывает про самые тяжелые случаи, с которыми ему с коллегами пришлось справляться здесь. Солдат с торакоабдоминальным ранением и кровопотерей порядка 3 литров. Казалось бы, шансов выжить у такого пациента не было изначально. Врачи ведь не боги, но они смогли.
— Парня привезли прямо с передовой, — рассказывает офицер. — Пуля «прошила» грудь, диафрагму, желудок, селезенку и почку. Прошла через печень и застряла под кожей. Он был белый-белый, как лист бумаги, но при этом, к моему удивлению, находился в сознании. В тот день шел большой поток раненых. И когда этого солдата завозили в операционную, он повторял лишь одно: «Оставьте, не тратьте время. Вы мне уже не поможете. Спасите лучше других ребят».
Операция длилась порядка семи часов. И несмотря ни на что, врачам удалось сотворить чудо, пациент открыл глаза. А уже на следующий день его эвакуировали в Луганск для постоперационного восстановления.
Был в практике доктора Макоева и еще не менее запоминающийся случай. В госпиталь прямиком с эвакопункта доставили военнослужащего ЛНР, получившего тяжелое ранение после самой настоящей дуэли с танком.
— Казалось бы, после попадания танкового снаряда от человека ничего остаться не может, — делится военврач. — Осколок, который прилетел в гранатометчика, попал в область ключицы, второго и третьего ребра слева. Удар был такой силы, что осколок вместе с 45-ти сантиметровой лямкой от бронежилета, вошел ему в грудную клетку.
По словам офицера, медики даже не сразу поняли, что это такое. Лоскут оторвало от бронежилета и то, что в ране элемент защитной амуниции, стало понятно лишь, когда его извлекли. Несмотря на серьезность травмы, эта лямка стала спасением для бойца. Плотная ткань сдавила сосуды и выступила в роли тампона, не дав военнослужащему погибнуть от большой кровопотери.
— А знаете, что самое интересное? – делится врач. — На следующий день мы узнали, что этот парень все-таки смог из своего РПГ (ручной противотанковый гранатомет. – «МК») подбить украинский танк.
С особой нежностью и теплотой рассказывают военные медики про «письма солдату», которые они получают от детей со всех уголков нашей необъятной родины. Бумажные послания с рисунками и трогательными строчками военнослужащие носят в нагрудном кармане поближе к сердцу.
— Дети пишут то, что они думают и чувствуют. Каждое письмо наполнено искренностью. И это особенно ценно, — делится начальник по снабжению. — Порой поражает, откуда у маленького человека семи-десяти лет отроду такие взрослые суждения.
Вроде бы такой тяжелый труд, требующий не только физической, но и психоэмоциональной стойкости, под силу лишь мужчинам. Но это не так. Женщин медработников в госпитале немало. Единственное отличие в том, что девушек-медиков отправляли в командировку по желанию, а не по приказу. Желающих оказалось достаточно, поэтому нехватки в медсестрах в госпитале нет.
Медицинская операционная сестра Сабия Курбанова рассказывает, что, понимая всю сложность ситуации на Донбассе, не раздумывая приняла предложение руководства поехать в командировку. Поначалу было эмоционально не просто, признается девушка. С такими страшными ранениями, которые Сабия увидела за эти месяцы, ей никогда не доводилось сталкиваться ранее. Но времени на переживания здесь нет, ведь тем, кому требуется ее помощь, в разы хуже. Поэтому она быстро взяла себя в руки.
— К такому сложно привыкнуть, — теребя в руках марлевую салфетку, признается медсестра, — но привыкаешь.
Самым сложным в своей профессии, Сабия считает те ситуации, в которых медицина бывает бессильна. Но и здесь нельзя давать себе слабину.
— Как ваши родные относятся к тому, что вы согласились поехать сюда?
— У меня в семье почти все военные, поэтому лишних вопросов не возникло. Дети, конечно, скучают, но и они понимают. Когда по телефону общаемся, постоянно повторяют: «Мама, ты, пожалуйста, всех спаси».
Новоайдар, ЛНР.
Читайте также: «Офицер ДНР: «Азову» осталось две недели»
По материалам: www.mk.ru
