Фото: Лина Корсак
С нашей последней встречи в холле облюбованной российскими журналистами гостиницы «Централь», расположенной в центре Донецка, прошло уже полгода. Даже не верится, если честно. Время летит незаметно, но даты на календаре ведут свой бесстрастный отчет.
Тогда, в первые дни спецоперации, многое было еще не совсем понятно. Макс, боец ДНР с позывным «Индус», приехал из Севастополя, где, как он сам говорит, «адаптировался под мирную жизнь», чтобы вновь встать на защиту родного Донбасса. Тогда мы проболтали пару часов и с тех пор не виделись ни разу. Лишь по коротким СМС и постам в Telegram-каналах знала, что у него все хорошо, жив-здоров.
И вот, спустя несколько дней после его телефонного звонка, я уже еду в Запорожье. На блокпосту, при въезде в один из поселков, сообщаю, что еду к «Индусу». Военный улыбается и передает по рации. Минуты ожидания, и вот он Макс. Как всегда, на позитиве. Модная камуфляжная панамка, продвинутая амуниция, максимально доведенный «калаш» в топовых обвесах. Экипировка превосходит штатный арсенал бойцов сил спецопераций. В этом весь «Индус».
— Ты, как всегда, на стиле, — констатирую, после долгих объятий.
— Ну а как еще? — довольно улыбается комбат. — Хороший «экип» придает уверенности. Даже если это всего один процент, то у меня ее все равно будет больше, чем у противника.
Следуем за «Нивой» комбата по проселочным улицам. В расположении уже ждет горячий обед.
— Макс, расскажи про себя, что делал в эти месяцы, — интересуюсь, расположившись за столом.
— После нашей последней встречи в феврале, в первые дни начала спецоперации все пытался найти себя. Хотел вернуться в регулярные части, а конкретно в «девятку» — 9-ю роту, где раньше проходил службу. Но уже не 2014 год, и просто прийти повоевать нельзя. Все должно быть официально, через бумаги. А так как я офицер, мне сказали, что для прохождения службы необходимо заключить контракт минимум на три года.
Я, конечно, не рассчитывал так надолго возвращаться в строй, потому что уже перестроился на мирную жизнь, но все же посчитал своим долгом оказать помощь и встать на защиту своей страны. Рассуждал так: опыт у меня есть, противника знаю, есть идея и желание, а значит, польза от меня точно будет…
Так «Индус» оказался среди мобилизованных граждан республики. Был назначен командиром роты.
— Я за пять лет нормально навоевался, — продолжает комбат.- Поэтому свое предназначение увидел именно в том, чтобы передать знания и опыт молодым бойцам.
5 марта подразделение Максима было переброшено в Запорожскую область, в поселок Любимовка, где заняло круговую оборону.
— Части союзников при нас то наступали, то отступали. Были удачные операции и не очень…
В определенный момент батальон резервистов оказался в оперативном окружении, где провел несколько недель. Военнослужащие под руководством опытного офицера смогли выстроить грамотную оборону, чтобы противодействовать диверсионно-разведывательным группам и беспилотникам противника. Чуть позже в периметр зашли балтийские морпехи, которые помогли защитникам ДНР.
— Мой батальон держал оборону от Старомлиновки влево. Несмотря на тяжелую обстановку и беспрерывные обстрелы, мы смогли грамотно закопаться и применить военную смекалку, — рассказывает «Индус».
Сейчас в подчинении Максима преимущественно бывшие педагоги и профессора учебных заведений Донецка. И это, по мнению комбата, огромный плюс.
— Отличительная особенность этих людей — они быстро учатся. А из меня, как показала практика, оказался неплохой преподаватель военного дела. В общем, симбиоз получился нормальный.
— А как вообще моральный дух у резервистов?
— Вообще, конечно, по-разному, — признается «Индус». — Бывают прямо всплески идейности, а бывает и наоборот. Я все понимаю, люди устали. У кого-то здесь обострились хронические заболевания. Даже у меня, чего уж скрывать, за пять лет в окопах нормальный такой «рюкзачок» с болячками скопился. Мобилизация же проходила в спешном порядке, проводить тщательную диспансеризацию времени не было…
Контингент резервистов не однородный, подчеркивает комбат, а потому к каждому свой подход.
— Где-то через мотивацию, где-то через увольнения. С кем-то, наоборот — построже.
Максим рассказывает, что самое тяжелое направление, где его подразделение вело бои, было как раз под Угледаром. В периоды затишья бойцы даром времени не теряли, постигали военную науку по максимуму. Учились стрелять из стоящего на вооружении батальона оружия, окапываться и закапываться.
— Поэтому, когда мы зашли в Егоровку, при той плотности огня, выброшенного на наши головы, потери среди моих бойцов были минимальные.
Подразделение «Индуса» успешно выполнило 95 процентов поставленных командованием задач, понеся лишь один процент безвозвратных потерь.
— Мы фиксировали до 300 прилетов в день по маленькой деревеньке, где даже спрятаться негде. Терять бойцов всегда больно, но тот минимум потерь я считаю своим успехом как командира.
На вопрос про реакцию местных жителей на произошедшие перемены, Индус признается, что несмотря на то что большая часть населения встретили военнослужащих с радостью, остается то меньшинство, которое думает иначе.
— Двое выходцев из этого села служат в ВСУ, — поясняет Максим. — И хоть сами они живут в других местах, но здесь остались их родственники, друзья, одноклассники. К примеру, в Любимовке, где мы находились ранее, процент недовольных больше. Много кто хранил украинские флаги. Один раз к нам прибежала женщина, а у нее ногти в желто-синие цвета покрашены. Она когда заметила, что я внимания обратил, сразу замешкалась, начала оправдываться: «Да это давно». Понятно, что лукавит.
Фото: Лина Корсак
По словам комбата, нередки случаи, когда проукраинское население сообщает ВСУ о местах расположения наших войск и о движении колонн. В общем-то, ничего нового, подобное встречается во всех вооруженных конфликтах, считает «Индус».
Некоторое время назад в Сети загуляло вирусное видео, на котором Максим озвучивал, что его подразделение пленных не берет. Оно вызвало бурную реакцию как с одной, так и с другой стороны. Комбата пытались обвинить в отсутствии гуманности, даже несмотря на последующее логичное объяснение, записанное и опубликованное им. Я не могла не поинтересоваться, изменилось ли его отношение к противнику, решившему добровольно сложить оружие.
— Да они сами мне не сдаются, — смеется «Индус». — Может, карма у меня такая. А если серьезно, то мой посыл был в другом. Я не живодер и не призываю стрелять по людям, которые выходят с белым флагом. Я призываю украинских солдат сдаваться вежливым добрым русским. Потому что следом за ними идут дончане – бойцы ДНР и ЛНР, а у нас за эти годы много злобы на украинцев накопилось.
Лично у меня «укропы» отца расстреляли в 2014-м. Как я должен к ним относиться? И мой пример не единичный, у большинства есть горечь личных потерь.
За все годы начиная с 2014-го один раз под Саур-Могилой на 43-м блокпосту случай был, когда украинский танк с белым флагом выехал к нам. Вот только подойдя на 200 метров, он опустил флаг и всадил по посту.
Отдельно «Индус» отмечает разнообразный уровень подготовки противника. Особенно после того, как на сцене театра военных действий появилось иностранное вооружение. Сразу видно, где воюют простые украинцы, а где руку приложили западные «друзья Украины».
— Я неоднократно говорил еще до того, как факты начали подтверждаться — почерк профессионалов видно. На системе наведения или на «эскалибуре» (дальнобойные снаряды западных гаубиц. – «МК») сидят иностранные специалисты. Потому что как бы хорошо ни обучали вэсэушников, но так быстро и так четко работать с незнакомым вооружением научиться просто невозможно.
Там ведь даже единицы измерения не совпадают с нашими. Но при этом бьют так точно, что лично у меня на опыте был случай, когда все дома вокруг целые, а в командный пункт прилетело порядка 20 снарядов. С беспилотников пути отхода забрасывают минами. В общем, видно, что тактика уже более продуманная, не украинская.
Максим признается, что беспилотная авиация у противника на том уровне, что сбрасывать со счетов ее значение нельзя.
— К примеру, когда мы взяли разведгруппу под Любимовкой, то на отряд из 8 бойцов было 3 беспилотника. Примерно в таком соотношении они и работают. А это, для понимания, очень много.
Защитникам Донбасса, конечно, есть, что противопоставить. Благодаря волонтерской помощи, делится Максим, подразделения народной милиции тоже хорошо укомплектованы «железными птичками».
— Макс, твое личное мнение, почему ВСУ продолжают бить по городам?
— Думаю, здесь несколько причин. Одну недавно озвучил наш Генштаб — это влияние синтетических наркотиков, вызывающих приступы агрессии. Ни для кого не секрет, что украинские солдаты употребляют запрещенные препараты. Вторая причина — это агония. Они понимают, что не могут удержать города и вынуждены отходить, поэтому пытаются разрушить их по максимуму. И теперь мы знаем истинное лицо Украины. Они не просто предатели, но и нация, уничтожающая своих.
Американский почерк прослеживается даже в обстреле города в день прощания с Ольгой Качурой, считает комбат.
— В день похорон легендарного Захарченко, Гиви, Моторолы также собиралось очень много людей, но хохлы никогда по ним не стреляли. А сейчас, как только на Украине появились иностранные инструкторы, мы видим бесчеловечный обстрел города в этот траурный день. И все понимают, что это не какая-то случайность. Америка уже отличалась ударами по похоронным процессиям на Ближнем Востоке и в Афганистане. Для них это совершенно нормально. Изверги. Но все равно, зло будет наказано. По-другому не может быть.
Донецк, ДНР.
По материалам: www.mk.ru
